Результатом исторического транзита, переживаемого нами на протяжении последних десятилетий, должно стать обретение общегражданской философии.

К постановке вопроса

На протяжении всех постсоветских десятилетий в российском обществе не прекращается дискуссия о «государственной идеологии». Одна сторона этой дискуссии говорит о необходимости государственной идеологии. Другая сторона указывает на соответствующую статью в Конституции России, которая прямо налагает запрет на государственную идеологию.На наш взгляд, данная дискуссия непродуктивна в принципе.По сути, каждая из ее сторон выражает определенную правду. Те, кто говорят о необходимости «государственной идеологии», совершенно справедливо отмечают то обстоятельство, что устойчивое и поступательное развитие общества и государства невозможны, если в обществе отсутствуют объединяющие начала идейного и ценностного плана. Те же, кто отрицают необходимость «государственной идеологии», совершенно правы в том, что придание какой-либо идеологии общеобязательного (государственного) статуса существенно суживает интеллектуальный горизонт общества и государства, блокирует творческую самореализацию граждан.Вместе с тем, следует категорически отвергнуть неправду, которую содержат в себе обе представленные позиции.Сторонники введения «государственной идеологии» как будто намеренно забывают, что помимо идеологии, существуют другие формы общественного сознания. Такие, например, как наука, философия и религия. Забывают они и том, что идеология, как и повседневное сознание, являются вторичными, производными формами, не выполняющими ни познавательных, ни прогностических функций. В отличии от базовых форм общественного сознания: религии, философии и науки.Отметим, что политики часто ссылаются на здравый смысл и моральные ценности как основание собственных суждений и действий. Действительно, здравый смысл и моральные ценности соразмерны повседневному опыту отдельных людей и общества в целом. Однако сам по себе повседневный опыт (как индивидуальный, так и социальный) ограничен и фрагментарен, он не может поэтому быть фундаментом для решения сложных вопросов общественного бытия и общественного развития. Религия, философия, наука представляют собой совокупность стратегий преодоления повседневности, приоткрытия завесы тайны, которая сокрыта в самом существе бытия. Сама по себе повседневность, вырванная из метафизического контекста, переживается человеком как абсурд, как бессмыслица и пустота. Повседневность несамодостаточна, повседневное знание, так называемый здравый смысл, складывается из знаний, рецептов, мудрости, добытых отнюдь не в повседневном опыте. Подобно тому, в неповседневном религиозном опыте коренится моральный энтузиазм, без которого любое общество «выдыхается», лишается иммунитета и защиты от разного рода моральных язв и коррупции.Поэтому поиски объединяющих общество интеллектуальных и ценностных начал следует вести на большей глубине, нежели идеология или повседневное сознание.Противники же «государственной идеологии» склонны отождествлять конституционный запрет на таковую с утверждением принципа «мировоззренческого нейтралитета» государства. Однако, во-первых, принцип «мировоззренческого нейтралитета» сам по себе является сильным идеологическим постулатом и, таким образом, должен подпадать под действие соответствующей статьи Конституции. Во-вторых, и это на самом деле главное, принцип «мировоззренческого нейтралитета» государства выступает в современных условиях чрезвычайно опасным для государства и общества постулатом, принятие которого к руководству может вести к самым негативным последствиям.Что имеется ввиду?В современном мире философская по своей сути проблематика прямо вторгается в поле политики и права. Новейшие общественные и политические проблемы возникают на стыке традиционных этических норм, открываемых технологических возможностей и законодательства.Какие последствия для человеческой природы, для свободы и достоинства человека могут иметь успехи в биомедицинских технологиях?Могут ли информационно-коммуникативные сети превратиться из «инструмента свободы» и общения в средство манипуляции и атомизации?Станет ли технотронная эра пространством свободы и развития личности или нас ожидают в будущем новые версии тоталитаризма? –Все эти вопросы имеют отчётливо философский характер.Ведущие сюжетные линии нашего времени: глобализация и формирование планетарного политического пространства, трансформация представительной демократии в «медиа-демократию», открытие и освоение мирового информационного пространства, развитие информационных и основанных на них социальных технологий, создание техник трансформации человеческой природы и «предписанных» природой и культурой статусов, — с новой остротой ставят перед человечеством именно философские вопросы: о смысле и законах бытия, о человеческом в человеке, о добре и зле, о свободе и необходимости.Современность решительно обнажает философские проблемы, перемещает их из академических кабинетов и университетских аудиторий в публичное пространство.Таким образом, сегодня государство и общество попросту не могут не решать философские проблемы: они неотступно входят в повестку дня.Однако проблема не в том, что государство и общество сегодня не могут не решать философские проблемы. Проблема в том, что «мировоззренчески нейтральное» государство в принципе неспособно их решать, а общество, управляемое «мировоззренчески нейтральным» государством, оказывается лишенным основного инструмента развития, которым было и остается именно государство.«Мировоззренчески нейтральное» государство оказывается неэффективным перед лицом новейших вызовов, связанных с глобализацией и формированием техносферы. В новых условиях последовательно реализующее принцип «мировоззренческого нейтралитета» государство по факту превращается в имперсональную «машину» по производству философских «ответов» (в форме управленческих решений, прежде всего, в форме нормативно-правовых актов), формулируемых не в соответствии с так или иначе понимаемой истиной, а в соответствии с теми или иными интересами. Результатом работы такой имперсональной машины становится нормативно-правовая система, содержащая в себе неразрешимые логические и ценностные противоречия, тем самым — фиксирующая общество и его базовые институты в состоянии ценностного релятивизма и нигилизма. Этим, собственно, практически опровергается утверждение о «нейтральности» принципа «мировоззренческого нейтралитета», демонстрируется то обстоятельство, что принцип «ценностного нейтралитета» может выступать инструментом действия и маскировки для разрушительных сил, опасающихся публичной идентификации собственных этических и мировоззренческих оснований.В самом деле, чем иным является мировоззренчески нейтральное государство, нежели чистой властной функцией? Смысловая и ценностная невменяемость этой функции, предписываемая принципом мировоззренческого нейтралитета, не есть ли тревожный сигнал, достаточный для отказа от этого принципа?Итак, для движения вперед, нашему обществу нужно выйти за пределы ложной дилеммы: мировоззренческий нейтралитет — государственная идеология. Результатом исторического транзита, переживаемого нами на протяжении последних десятилетий, в сфере общественного сознания должно стать обретение общегражданской философии.Именно в этой плоскости должны быть поставлены и решены очень серьезные вопросы. Прежде всего: как в принципе возможна общегражданская философия в условиях конституционно-гарантированных свободы мнений и свободы совести? Если да, какие положения могут составить общегражданскую философию?Надо сразу же зафиксировать: постановка вопроса об общегражданской философии не может и не должна быть посягательством на свободу суждений и свободу общественной дискуссии. Свобода и достоинство личности есть фундаментальный выбор новой России, выбор выстраданный и оправданный. Именно утверждение свободы и достоинства личности определяет все успехи и все трудности нашей новейшей истории.Выбор свободы определяет основные характеристики современного общественного сознания России. К ним можно отнести:Отсутствие «единственно верного» и «все объясняющего» учения. Крушение монополии материалистической философии было воспринято многими как крушении философии вообще, как знак ненужности мировоззрения как такового. Часть общества и элиты подвергла забвению, вытеснению из публичного пространства принципиальные вопросы бытия человека, общества, устройства мира. Предпринимается попытка взращивания поколений «чистых прагматиков», полностью «свободных» от «метафизической» и «этической» проблематики.Абсолютный мировоззренческий плюрализм. Значительные сегменты российского общества живут в различных мировоззренческих контекстах (философских, религиозных, идеологических), руководствуются зачастую полярными представлениями о человеке, его ценности и предназначении, полярными этическими ценностями, противоположными оценками истории и исторических деятелей и т.д.Широта спектра общественных умонастроений: от идеологического фанатизма до полного мировоззренческого индифферентизма.Синкретизм, при котором некритически сочетаются разнородные представления и ценности.Фактическая, но инерционная, монополия материалистических представленийв системе образования, в общественных науках, в экспертных оценках.В целом представленную ситуацию можно обозначить как общественный мировоззренческий кризис, который оборачивается идейной беспредпосылочностью публичной сферы, необоснованностью общественных и политических практик, порою — чистым волюнтаризмом.Вместе с тем, реализация долгосрочной стратегии развития страны, сохранение ее идентичности должно опираться на некую философию, иметь под собой определенные представления о человеке, обществе, мироздании, закономерностях бытия.Определенная философия необходима и для формирования активной, и при этом ответственной, гражданской позиции.Формирование и реализация стратегии развития страны в условиях мировоззренческого кризиса неизбежно сталкивается с целой серией соответствующих проблем для государства и общества.Во-первых, это проблема обоснования долгосрочной политики в ситуации множественности глобальных рисков. В условиях мировоззренческого кризиса государство и общество лишены возможности быстро и однозначно оценивать те или иные явления, распознавать угрозы и обосновывать свою политику. Разноречивые экспертные оценки, расчеты и показатели, не имеющие под собой философского базиса, оказываются стратегически неэффективными, а также зачастую логически противоречивыми. Отсутствие четкого философского понимания человеческой природы и характера общественных закономерностей с необходимостью делает непоследовательной и противоречивой социальную, культурную, образовательную политику. Взятые вместе данные обстоятельства затрудняют достижение общественного согласия относительно стратегических целей развития, а также путей и методов их достижения.Во-вторых, это проблема устойчивости цивилизационной идентичности страны в условиях глобализации и так называемого «конфликта цивилизаций». Отсутствие общепринятой, публичной концепции цивилизационной идентичности России, — в которой ее различные измерения (русское и российское, православное, европейско-христианское, евразийско-полиэтническое-полирелигиозное и универсальное) были бы логически-непротиворечиво увязаны, — делает страну и общество незащищенными перед иными цивилизационными проектами, претендующими на универсальность.Наконец, указанные проблемы усугубляются острой конкуренцией интересов различных внутренних и внешних акторов, в ходе которой системы знания манипулятивно искажаются, а ценности становятся инструментом борьбы за власть и влияние.В данной связи становится очевидным, что освобождение от ложной философии не избавило человека, общество и государство от философских проблем, которые на деле оказываются не столь уж и абстрактными. Это делает дискуссию об общегражданской философии российского общества неизбежной.

Возможность и дефиниция общегражданской философии

Можно предложить следующее рабочее определение общегражданской философии: таковой следует считать совокупность идей и принципов, являющихся ответами на фундаментальные вопросы человеческого и общественного бытия, разделяемых основными субъектами общественной и политической жизни страны.Если философия по своей природе является интеллектуальным выражением достоинства и свободы человека, то общегражданская философия — это интеллектуальное выражение достоинства и свободы нации, интеллектуальная основа суверенитета политического сообщества.В наше время изгнанная из публичного пространства и современной массовой культуры философская проблематика интенсивно возвращается в политику, хотя и остается в известной мере неопознанной в собственной специфике. Во всяком случае верно следующее: если в домодерном обществе философские проблемы политики были «заведомо решены» в «традиции», в обществе модерна шаткие метафизические рамки политики существовали в силу инерции «традиции», то в обществе постмодерном, сущностной чертой которого является остановка инерции «традиций», от метафизических вопросов уйти невозможно. Если политики и общественность предпочитают не задаваться «предельными» вопросами, то эти вопросы ставит перед ними новая реальность. Единственным путем ухода от решения метафизических проблем для постмодерного общества остается отказ граждан, общества в целом и его ведущего политического слоя, от интеллектуальной субъектности, перекладывание ответственности за тот или иной метафизический выбор на заведомо неподконтрольные непубличные инстанции, шифрующие собственную субъектность ссылками на анонимные по природе «рынок», «научно-технический прогресс», «глобализацию» и т. п.Сохранение и реализация интеллектуальной субъектности политического сообщества предполагают отвержение принципа «мировоззренческого нейтралитета» государства, понимание того, что государство можно попытаться отделить от любой «метафизики», — точнее, задекларировать таковое отделение, — но избавиться таким образом от метафизических проблем невозможно. Общество, государство и метафизика соприкасаются непрерывно: в политическом решении, в толковании норм права, в создании норм права. Философские вопросы актуализируются сегодня на стыке социальных ожиданий и социальных возможностей, технологического развития и бытийных ограничений.В данной связи, обретение общегражданской философии, артикуляция ее основоположений в публичном пространстве представляется вопросом, напрямую связанным как с утверждением суверенитета страны, с проблематикой национальной безопасности, так и с упрочением социального, межрелигиозного, межнационального и гражданского мира в обществе.Как же возможна общегражданская философия в условиях мировоззренческого плюрализма, конституционно-гарантированных свободы мнений и свободы совести?Здесь необходимо отметить принципиальное обстоятельство: ни государство, ни гражданское общество не генерируют «картины мира», не решают вопрос об истине. Решение вопроса об истине является прерогативой иных инстанций: религии, философии, науки.Однако, во-первых, государство и гражданское общество не могут игнорировать фундаментальные вопросы человеческого и общественного бытия:— вопросы о человеке, его сущности и предназначении;— вопросы об устройстве общества, законах его развития и о социальном идеале,— вопросы о власти, ее основаниях и миссии;— вопросы о месте данного сообщества в истории и в современном мире.Во-вторых, общество и государство с необходимостью делают определенный мировоззренческий выбор, волевым образом утверждают в качестве истинных те или иные положения.При этом важно понимать специфику результата общественного мировоззренческого выбора в ситуации плюралистического общества. В условиях мировоззренческого плюрализма, многообразия мировоззренческих и философских картин мира, представленных в данном политическом сообществе, результатом общественного мировоззренческого выбора становится системабазовых мировоззренческих презумпций, т. е. представлений, истинность которых утверждается до тех пор, пока не будет доказано иное.Также следует понимать, что в плюралистическом обществе базовые мировоззренческие презумпции необходимо имеют рамочный, фреймовый характер, достаточный как для сохранения мировоззренческой свободы участников общественного диалога, так и для достижения ими минимально-необходимого уровня согласия, без которого общественный диалог в принципе не может состояться.Таким образом, мы можем теперь уточнить определение общегражданской философии в ситуации плюралистического общества. В качестве таковой следует мыслить, сумму презумпций, выступающих «рамочными» ответами на фундаментальные вопросы бытия человека и общества.

Базовые смыслы общегражданской философии

Что же может составить гражданскую философию современной России? Как могут быть сформулированы соответствующие «рамочные» презумпции?Здесь, для продуктивного движения вперед, необходимо осознать, что именноконститутивные для современного общества идеи свободы и достоинства личности являются не препятствием для обретения общегражданской философии, как это преподносится зачастую, а точкой опоры для обретения таковой.Достоинство и свобода личности выступают теми идеями, относительно которых сегодня может быть положена система мировоззренческих координат нашего общества. Для этого требуется принятие основными субъектами современной общественной дискуссии такой интерпретации понятий достоинства и свободы человека, которая включает в их объем:— духовное измерение человеческого существования,— соответствующие ему обязанности и права человека,— соответствующий образ общества и власти.Иначе говоря, сегодня и обществу, и государству, обретая общегражданскую философию, следует исходить из понимания человека как личности.Данная категория предполагает рассмотрение человека как существа, одновременно:— телесного и духовного, нередуцируемого к телесному началу,— социального и уникального, нередуцируемого к социальным и социокультурным контекстам,— обусловленного и свободного,— способного к самотрансформации (трансцендированию), а потому — ответственного;— конечного (смертного) и бесконечного, живущего надеждой на вечность;— способного как к творчеству и развитию, так и к деградации,— устремленного как к благу и достоинству, так и ко злу и утрате достоинства;— способного к познанию истины, но — в силу конечности земной жизни и целого ряда объективных ограничений — к ограниченному познанию (что делает необходимой веру как существенное измерение личного и общественного бытия).Актуализация этих антропологических идей не является излишней в контексте непрекращающихся попыток редуцировать человека к его телесному и социальному измерению, изъять из общественного и политического рассмотрения его уникальную духовную природу, его духовную субъектность («я»).Вместе с тем, утверждение презумпции субъектности и духовного достоинства личности в качестве основоположения общегражданской философии не означает идеализацию и абсолютизацию человека. В контексте общегражданской философии должно преломиться понимание, что человеку и обществу присущи несовершенства, ошибки или прямо злонамеренная воля. Печальный исторический опыт ХХ века (мировые войны, тоталитарные диктатуры, культурная и нравственная деградация потребительского общества) делают ненужной дополнительную аргументацию данного тезиса.Отсюда с необходимостью вытекает, в качестве существенного аспекта общегражданской философии, понимание высокой значимости духовно-обоснованного нормативного порядка в обществе и институтов, поддерживающих и развивающих его: образования, культуры и религии. Здесь же необходимо обозначитьценность государства и права, как институтов, призванных актуализировать духовные ценности, делать их действенными, «работающими» в контексте повседневности. При этом важно удерживать понимание соответствующей роли государства и права в связи с презумпцией духовного достоинства личности. Отвержение принципа «мировоззренческого нейтралитета» государства и ценностной «безотносительности» права не должно мыслиться как рецидив тоталитарных практик, а быть шагом на пути усвоения государству и права роли, связанной с поддержкой и утверждением духовного достоинства человека и гражданина, его подлинной и позитивной свободы.Теперь необходимо контурно обозначить ряд тем и сюжетов общегражданской философии, мыслимых в связи с презумпцией духовного достоинства личности.Важнейшей темой, которая должна получить свое развитие в контексте общегражданской философии, выступает тема идентичности: национальной, религиозной, цивилизационной, общегражданской и т. д. С учетом презумпции духовного достоинства личности тема идентичности человека и гражданина должна приобрести новое звучание. Если обычно идентичность рассматривается как осознаваемая человеком принадлежность к некой общности, то в горизонте, открываемом презумпцией духовного достоинства и субъектности человека, идентичность может трактоваться как принадлежность общности человеку, осознаваемая им как его личная ответственность и как возможность для личностного свершения. То есть мы не только можем говорить, что гражданин является частью своего народа, религиозной общины, общества и т. д., но и утверждать, что судьба той или иной общности, ее культуры, ее история и традиции составляют существенное измерение самосознания гражданина, фундамент его «самостояния» и зону личной ответственности.Аналогичным образом должна получить переосмысление проблематикапатриотизма, которая должна дополниться комплексом сюжетов, отражающих личностные смыслы и личностную значимость Страны, Родины для каждого гражданина. В данной связи, следует признать показательным опыт нового раскрытия «личностного» значения Дня Победы для новых поколений, выразившегося в том числе в проекте «Бессмертный полк». Сила данного проекта определяется именно его экзистенциальной спецификой: обращенностью к семейным и родственным воспоминаниям, к образам и судьбам конкретных воевавших и трудившихся для фронта предков. Нужно отметить, что личностное отношение к истории, к ушедшим поколениям свойственно и ряду иных общественных проектов, направленных на увековечивание памяти наших сограждан, ставших жертвами политических репрессий, гонений на религию и т. д. К сожалению, зачастую в публичном пространстве происходит искусственное противопоставление (условно говоря) «Бессмертного полка» и «Бессмертного барака». Перед нашим обществом стоит задача примирить эти движения, что возможно только на экзистенциальной основе, только исходя из презумпции уважения духовного достоинства человека.Здесь, конечно, не может быть обойден молчанием вопрос об оценке истории. Представляется очевидным, что вынесение оценки тем или иным историческим деятелям, событиям, периодам и тенденциям — не только право, но и прямая обязанность свободной и ценностно-мыслящей личности. Равно-безразличное принятие всего потока истории, без применения критериев добра и зла, есть форма ценностного релятивизма, на грани цинизма. Более того: без оценки истории и исторической эмпирики невозможно утверждение единства истории и единства общества. Единство общества не может иметь своей основой ценностное безразличие и нравственный релятивизм. Единство истории не есть механическая сумма исторических событий. Единство истории обеспечивается надисторическим единством ценностей и идеалов народа, вне которых единство истории превращается в бессмысленный и бесцельный поток природно-культурных явлений.Вместе с тем, остается актуальным вопрос: как же мыслить единство истории, не впадая в апологетику ее отдельных периодов и деятелей? Думается, что надо учиться любить прошлое своей страны, не теряя способности различать добро и зло, и надо учиться судить прошлое своей страны, не теряя любви. По крайней мере — не теряя уважения к человеческому достоинству ушедших поколений.Еще один важный акцент: историю можно и должно судить суверенно. Оценка истории должна быть суверенным делом политического сообщества. Нельзя позволять судить свою страну и свою историю внешним силам, навешивать на нее те или иные ярлыки. Но нельзя впадать и в другую крайность — нельзя превращать провалы своей истории в предмет национальной гордости. Всем внешним суждениям и оценкам следует противопоставить твердое и трезвое суждение: это наша история, и только Бог и мы сами судим ее, сами исправляем ее кривизну — не по чужим чертежам и лекалам, а в соответствии с нашими ценностями.Утверждение презумпции духовного достоинства личности также предполагает решительное отвержение целого ряда интеллектуальных штампов, довлеющих над нашим обществом, закрывающих его интеллектуальный горизонт. Так, вырванное из аутентичного и очень сложного контекста утверждение о том, что экономика является «базисом» общественного бытия, а культура и иные сферы общественной жизни — зависимой и производной «надстройкой», одновременно ограничивает и дискуссию о возможностях социально-экономического развития страны, и общественное внимание к так называемому «человеческому фактору», который в определенные периоды истории является решающим.Еще одним таким штампом выступает идея «бесконечного роста» экономики и благосостояния общества. Будучи абсурдной и противоречивой, данная идея, довлея над обществом и государством, загоняет их в ловушку заведомо нереализуемых ожиданий и обязательств, запускает механизмы роста протестных или прямо революционных настроений в части общества.В целом необходимо отметить, что идея духовного достоинства личности, ее свободы, нередуцируемости к совокупности материальных обстоятельств бытия, не может быть согласована с представлениями, абсолютизирующими экономический и природный детерминизм общественного и культурного развития. В пространстве общественного диалога должно постепенно утверждаться понимание служебной роли экономики по отношению к базовым, экзистенциальным смыслам бытия человека и общества. Важно формировать такой уровень общественного согласия, при котором достоинство человека и общества, суверенитет страны, устойчивость ее политической и правовой системы, не будут рассматриваться как зависимые от всегда изменчивой и неустойчивой экономической конъюнктуры.
Наконец, принцип (презумпция) духовного достоинства личности позволяют по-новому ставить вопросы о справедливости и о социальном идеале. Справедливость в данном контексте может быть определена как состояние защищенности достоинства личности, а социальный идеал — как состояние общества, обеспечивающее защищенность достоинства личности. Таковому критерию в полной мере отвечает идеал солидарного общества, проблематика построения которого составляет существенную часть обретаемой нами общегражданской философии.
Опубликовано в Вестнике Экспертного центра ВРНС №4.