Качество образования определяется школой, в широком смысле этого слова, и традициями. К традициям следует отнести не только традиции самого образования, но и традиции данного общества.

Вероятно, именно поэтому, Британское образование сейчас считается самым лучшим и высоко котируется во всём мире. История Британского образования насчитывает, по разным оценкам, от 6-ти до 9-ти столетий. Можно утверждать, что, по крайней мере, последние 400 лет эта система образования не претерпевала коренных, революционных изменений. Изменения были, но они были эволюционного характера. Британцы, как известно, весьма консервативная нация. Кроме того, Британия – один из мировых лидеров по уровню жизни, что сказывается на всех сферах деятельности.

Пытаясь осмыслить традиции Отечественного образования, можно прийти к интересному заключению: успехи «Советской» системы образования в значительной мере были обусловлены традициями дореволюционной высшей школы. (Имеется ввиду Россия до революций 1917 года.) Структурная единица «кафедра» – как ячейка системы образования, учёное звание и социальный статус «профессор» – как персона, являющаяся безусловным научным и интеллектуальным лидером, и многие другие атрибуты системы образования царской Росси, не только не потеряли своё значение при переходе к «Советской» системе образования, но и явились тем фундаментом, который обеспечил научный, технологический и промышленный прорыв Отечества в период 50-х – 60-х годов 20 века.

Так называемая «Советская» система образования, в нищей, разрушенной войной стране, позволила в кратчайшие сроки успешно реализовать программы ядерного вооружения и ядерной энергетики, освоения космоса, создания ядерного подводного флота. В значительной мере она была политизирована, но разве это умаляет её достоинства?

А что же происходит с нашей системой образования сейчас? Перед тем, как начать обсуждать эту тему, будет интересно вернуться в середину 90-х годов. В эти годы, выпускники наших институтов и университетов – математики, физики, химики, биологи, хлынули потоком в Европу, США и Австралию. Они оказались востребованными там, невзирая, на отсутствие у них «Болонской системы», рабочих виз и т.д. Руководители западных университетов готовы были преодолеть любые бюрократические препятствия, лишь бы взять к себе в лабораторию нашего специалиста, потому что знали, что они зачастую имели заметно более высокую подготовку, чем выпускники местных университетов.

Именно наши выпускники обеспечили значительный научный и технологический рывок в этих странах в конце 90-х, начале 2000-х годов. Этот факт является абсолютно объективным и достоверным. Достаточно проследить статистику научных публикаций в этот период. В те годы, во время посещений различных Европейских университетов, можно было встретить коллег из Питера, Москвы, Новосибирска, Нижнего Новгорода, Самары, Томска, Владивостока.

В последние пять — десять лет всё изменилось. Наши выпускники заметно сдали свои позиции в Европе и США. Несколько раз обсуждал эту проблему со своими коллегами из-за границы. Ответ у всех один: по уровню подготовки наши ребята стали заметно отставать от молодых учёных из Индии, Китая, Южной Кореи. И дело конечно, не только в том, конкурентоспособны наши выпускники на Западе, или нет. Вопреки победным реляциям, ориентированным на внутренний рынок, потеря востребованности наших выпускников за границей – объективный и характерный симптом.

Оценивая хронологию, приходишь к выводу: это как раз поколение «ЕГЭ» – то поколение, знания которого оценивались по системе Единого Государственного Экзамена. Таким образом, уже один отрицательный итог реформирования образования – как говорят, «на лицо».

Сейчас перед Отечеством уже сформированы вызовы, ничуть не уступающие вызовам после окончания Великой Отечественной войны. Одним из главных является задача технологического прорыва, выводящего страну в научно-промышленные лидеры 21-го века. А как наше высшее образование реагирует на складывающуюся ситуацию?

В ответ мы занимаемся инфраструктурными изменениями и инновациями. Кстати, слово innovation (англ.) переводится не более как нововведение.

В качестве инфраструктурных изменений происходит замена системы кафедр на «Высшие школы», а в качестве инноваций – внесение принципиальных изменений в процедуру присуждения учёных степеней кандидата и доктора наук.

Начнём с «Высших школ». Идеологию «Высших школ» нам навязывают, используя объяснения, что на этом, якобы, основана вся Европейская система образования. Да, в Германии, например, при некоторых классических университетах существует образовательное учреждение, имеющее название fachhochschule (нем.). Точный перевод этого термина – «высшая профессиональная школа», а смысл – университет прикладных наук, разновидность университетов, ориентированных на сугубо профессиональное образование. Да, выпускники такой «Высшей школы» получают диплом о высшем образовании. А дальше наступают принципиальные отличия от выпускников, заканчивающих университет. Программа образования «Высшей школы» не является фундаментальной в нашем понимании, её выпускники ориентированы исключительно на работу в промышленности. Это закреплено юридически. Они не могут заниматься преподавательской деятельностью в университете и не могут заниматься научной деятельностью в научных или исследовательских центрах.

В нашем случае итог очевиден: использование заимствованного понятия «Высшая школа» и его смысловая подмена уже привели к заметному сокращению числа научных публикаций по некоторым научным направлениям.

Теперь об изменении процедуры присуждения учёных степеней кандидата и доктора наук. Принятая в России двухступенчатая система защит является уникальной. В Европе и США фактически имеет место одноступенчатая система учёной степени. Именно традиционная для Отечественной науки система защит, с обязательным привлечением двух, и, соответственно, трёх оппонентов, с публичным докладом и защитой набора научных положений, и, самое главное, с последующим утверждением результатов защиты во внешней, контролирующей организации – ВАКе, обеспечивала взращивание высококвалифицированных научных специалистов.

Сейчас предлагается инновационная система, смысл которой очень прост: утверждение итогов защиты диссертации и присуждение учёной степени будет происходить в том же университете, где и проходила сама защита. Формальная цель этого понятна: любой ценой увеличить количество защищаемых диссертаций. Итог предсказуем: полная деградация и вырождение самих понятий «кандидат» и «доктор» наук.

И, наконец, о различных международных рейтингах и наукометрических показателях. Позволю себе поделиться личными воспоминаниями. В середине 90-х годов мне довелось довольно плотно поработать с коллегами из Национального Технического Университета г. Афины, Греция, и из Технического Университета г. Оснабрюк, Германия. Я был приятно удивлён, насколько хорошо они оказались осведомлены относительно научных достижений многих своих коллег из Политехнического института и из Физико-технического института им. А. Ф. Иоффе, хотя, до того момента, они ни разу не посещали нашу страну. Наши зарубежные коллеги были хорошо знакомы с достижениями наших лидирующих научных центров, прекрасно разбирались в нюансах нашей структуры: высшая школа – академия наук – промышленные НИИ. Напомню, что в те годы только-только появилась электронная почта, интернета не было и в помине, но они знали про нас!

О том, что смысл всей научно-педагогической деятельности состоит в  продвижении в различных рейтингах и увеличении наукометрических показателей, Российские учёные узнали совсем недавно. Кстати, опять-таки сравнивая с ситуацией в Германских университетах, могу ответственно заявить, такого ажиотажа как у нас, связанного с рейтингами, там нет.

Самый главный вопрос, который здесь возникает: насколько адекватно они отражают действительно научные достижения?

Чтобы ответить на него, нужно, по крайней мере, принять во внимание два обстоятельства. Первое: существующая система рейтингов университетов была предложена и разработана англо-саксонскими идеологами образования с целью закрепления за собой лидерства и продвижения своих традиций и ценностей. Второе: бюджет университетов, входящих в первую десятку рейтинга QS сопоставим (а, может быть, и превосходит!) весь бюджет, выделяемый в нашей стране на аналогичные цели. Несопоставимым является объём финансирования наших научных журналов и книг.

Что делать? Ответ на этот «вечный вопрос» для России хорошо известен: необходимо определиться с направлением движения. Европейский путь предполагает полномасштабную конкурентную борьбу с ведущими мировыми университетами по их правилам. Разумно ли втягиваться в такое соперничество, учитывая политические и экономические реалии? Выдержит ли наша экономика такое соревнование?

Сможем ли мы, не бросаясь с головой в очередной в водовороты преобразований, сохранить и преумножить то лучшее, что было нашем образовании? Да, это не так пафосно, зато наша система, по крайней мере, начиная с 50-х годов прошлого века ни разу не подвела нас. К тому же, она гораздо более экономична.

Проф.  Петров

Post Scriptum

Не так давно я обсуждал очередные итоги рейтинга QS со своим хорошим, давним другом, входящим в ректорат одного из университетов Германии. Вежливо улыбаясь, он сказал мне примерно следующее: «… а ты знаешь, как тут, в начале  90-х, у нас аплодировали, когда вы проводили либеральные преобразования в России, и что теперь из этого вышло». Стоит задуматься…

Виктор Михайлович Петров,
профессор СПбГТУ