Не совсем согласен с тем, что компромисс – наша цель. Достижение компромисса не может быть целью. Компромисс – некое средство, которое хорошо только в том случае, если оно не разрушает тебя изнутри. Компромисс внутри одного человека – шизофрения. К сожалению, очень часто мы наблюдаем, особенно в сфере нашей идеологии, в той сфере, к которой я отношусь, государственное строительство, конституционное право, эту попытку создать некие искусственные компромиссы, зачастую потеряв содержание, которое мы вкладываем в эти нормы.

Мы сделали хорошее дело, когда позволили Конституционному суду с поддержки Государственной Думы и Совета Федерации рассматривать вопросы, которые касаются исполнения решений государственных органов. У нас не было ни в коем случае цели вывести Россию из-под действия Европейского суда по правам человека, но те компромиссы, которые нам предлагал Европейский суд, разрушали нашу конституционную правовую идентичность.

<…>

Компромисс – вещь хорошая, но мы сначала должны говориться о том базисе, на котором мы будем достигать компромисса. Если говорить о том, что у нас какая-то государственная идеология, то в нашей сфере государственного строительства у нас есть такая идеология – суверенитет и обеспечение этой идеологии. Это государственный суверенитет. Здесь возникает очень много теоретических проблем.

Полагаю, что в современном мире нарушение суверенитета государства в конечном счете ведет к нарушению прав и свобод его граждан. Этот, казалось бы, достаточно простой тезис вызвал небезосновательную дискуссию и критику, потому что наша уважаемая коллега Морщакова сказала мне, что это невозможно, поскольку суверенитет принадлежит народу, а права и свободы принадлежат каждому лицу в отдельности. Этот тезис меня несколько потряс, потому что наблюдая всю нашу действительность и международную правовую ситуацию, я абсолютно уверен в том, что в конечном итоге нарушение суверенитета всегда приводит к нарушению прав и свобод граждан этого государства.

Я не буду долго говорить про Ливию, Ирак и все остальное, но мне кажется, что этот тезис достаточно очевидный, хотя в теоретическом плане он нуждается в более тщательной проработке. Суверенитет и обеспечение правовой идентичности – как раз та основа, которая позволит развиваться различным точкам зрения, позициям и подходам, если мы будем стоять на некоей базовой основе, что все наши национальные, религиозные и прочие сообщества именно на базе национального или государственного суверенитета могут максимально раскрывать свой потенциал и свои возможности.

Здесь простой пример гражданского общества. К сожалению, в последние годы наблюдаю две тенденции. У нас есть две проблемы в этой сфере.

Первая, на мой взгляд, самая большая. У нас почему-то, как только общественные институты гражданского общества немного начинают становиться на ноги и крепнуть, первое, что пытаются сделать, подменить органы государственной власти. Это совершенно недопустимая вещь. Не в этом задача органов общественного контроля, не в этом задача институтов гражданского общества. Их задача состоит в том, чтобы максимально эффективно самостоятельно регулировать те сферы общественных отношений таким образом, где они работают, чтобы у государства не было необходимости принимать законодательство. Это важнейшая часть гражданского общества. Когда Президент говорит в своем послании, что необходимо расширять пространство свободы, то это в правовом плане значит ровно это в первую очередь. Мы должны максимально широко оставить возможность общественным организациям, движениям, институтам гражданского общества самостоятельно регулировать очень многие сферы общественных отношений. Будь это вопросы церкви, религиозной свободы, религиозной жизни или какие-то другие сферы, где государство не должно вмешиваться, либо устанавливать самые рамочные ограничения или нормы, которые действительно позволят раскрыться всему потенциалу гражданского общества.

Вторая проблема в следующем. К сожалению, это то, что постоянно находится в центре внимания парламента. Зачастую, когда государство уходит из какой-то сферы или пытается освободить из-под своей опеки ту или иную сферу общественных отношений, туда приходят общественные организации, другие государства пытаются управлять общественными организациями и подменить своими установками, действиями или деньгами ту роль, которую по большому счету выполняло наше государство. Мы никак не можем все-таки закрепить ту сферу свободы и усмотрения гражданского общества за гражданским обществом, потому что у нас то гражданское общество начинает рассказывать нам, как необходимо управлять государственными институтами, хотя это не его функция, то иностранные государства начинают использовать институты гражданского общества в своих целях, которые зачастую далеко неблаговидные и как раз ведут к нарушению государственного суверенитета.

Мы постоянно между этими двумя вещами пытаемся найти любимый Владимиром Николаевичем компромисс, для того чтобы с одной стороны не разрушить гражданское общество, действительно создать полноценные эффективно функционирующие институты гражданского общества. С другой стороны, не позволить эти институты гражданского общества превратить в инструмент иностранного влияния на нашей территории. Это, конечно, достаточно сложная и непростая задача. Нам предстоит ее решать в дальнейшем. У нас действительно сегодня, когда Конституционный суд обладает возможностью защищать нашу конституционно правовую идентичность в результате тех полномочий, которые у него есть, когда у нас есть возможность через толкование Конституции сделать Конституцию таким живым инструментом, потому что в конституционном праве всегда борются две тенденции.

Есть несколько проектов. Очень уважаемые люди, наши коллеги, старшие товарищи, профессора подготовили прекрасный проект конституционного закона и убеждали нас, что это необходимо принять. Моя позиция всегда сводилась к следующему. Законотворчество – не творческая лаборатория по выработке тех или иных законов, пусть даже очень хороших и красиво написанных тем или иным замечательным специалистом. Первое, что необходимо в качестве предпосылки для начала законодательного процесса, это общественный запрос. Если такого общественного запроса нет, начинать работу бессмысленно и не нужно, она дезориентирует общество и создает некие ложные цели и ожидания.

Нельзя создавать ложные цели в обществе, нельзя создавать ложные ожидания, нельзя свои теоретические наработки и представления делать основой законотворческой работы Федерального Собрания. Нужен общественный запрос. Когда такой запрос сформулирован, эту работу можно начинать. Если его нет, эта работа бессмысленна и зачастую даже вредна. Поэтому я считаю, что у современной Конституции очень большой потенциал. Через толкования Конституционного суда она остается живым инструментом, имеет обратную связь. Конституция – это не то, что нельзя трогать и менять, потому что это не памятник. Отношение к Конституции как к некоему памятнику мысли – крайне опасная вещь, также как отношение к Конституции как к документу, который можно править каждую парламентскую сессию. Это еще более опасная вещь.

Мне кажется, сегодня этот компромисс по отношению к основному закону со стороны всех важнейших государственных институтов, это понимание того, что Конституция остается живым документом прямого действия, позволяет нам очень осторожно относиться ко всем инициативам, связанным с изменением основного закона. Хотя такого табу, поверьте, на самом деле нет. Мы очень внимательно смотрим на конституционное развитие других государств. Я как специалист именно по сравнительному конституционному праву могу сказать, что текст нашей Конституции очень качественный и добротный текст. Лучше него только брежневская Конституция 1977 года с точки зрения формулировок и юридической техники. Это моя позиция.

Андрей Клишас, Председатель Комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству

Секция «Российская Конституция: гарантия стабильности, основа перемен». Форум в Общественной палате 28 июня