Председатель думского комитета по безопасности, экс-заместитель главы МВД Владимир Васильев разъяснил корреспонденту «Власти» Виктору Хамраеву, как нужно выводить из тени российские рынки

— Правительство берет да вводит квоты для рыночных торговцев по признаку «свой-чужой». Дума в экспресс-режиме подрабатывает законопроект, чтобы приставить управляющую компанию чуть ли ни к каждому прилавку. Разве можно так наводить порядок? Ведь каждый рынок – это базар, стихия, и в ином состоянии он просто не существует.
— Может, и стихия. Но не беспредел. Я, видимо, в силу определенной ментальности, всегда исходил из того, что любой процесс должен каким-то образом регулироваться и контролироваться. Поставленные Вами вопросы прорабатываются сейчас в ходе подготовки в Государственной Думе соответствующего закона.
— Но не таким же образом? Какой, скажите, смысл резервировать торговые места за прилавком для «производителей сельскохозяйственной продукции? У производителя профессия – производить, а не торговать. Он если и выберется в город раз в месяц со своей продукцией, то в 5 утра и так, чтобы к 7-ми уже быть дома, потому что пахать надо. Всю выращенную продукцию он все ровно сдает оптом перекупщику, то есть посреднику, без которого тоже торговля.
— Согласен, что простым и жестким администрированием проблем рынков не решишь. Знаю это по собственному опыту. Как-то во времена Андропова (1983 год – «Власть») мы – правоохранительные органы – пытались навести порядок. Нам тогда была поставлена задача: вывести с московских рынков перекупщиков, а также как следует проверить деятельность администраций. По итогам проверок мы привлекли к ответственности директоров 14 столичных рынков. Обвес, обмер покупателей, некачественная продукция на прилавках, вымогательство у торговцев продуктов, а то и откровенной мзды в качестве дополнительной платы за хорошее место, на котором гарантирована бойкая торговля… Все это было и на тогдашних рынках — советских колхозных.
— Уместно ли сравнивать нынешние рынки с советскими, которыми владело государство?
— Рынки, вообще-то, и сегодня далеко не все стали частными. Они контролируются муниципальной властью. Но не в том дело. Даже во времена тотального огосударствления рынки вели себя вполне по-рыночному, почему я и вспоминаю сейчас ту давнюю работу, в ходе которой мы пытались выкурить перекупщика. Цветы тогда, если кто помнит, были в каком-то смысле роскошью. Ни голландских, ни прочих импортных красот еще не завозили. Самой ходовой у нас был гвоздика: выращивали в южных советских республиках. В Москву, к примеру, гвоздики привозили в основном из Азербайджана. И вот мы, не получив в ходе проверки полагающихся документов, изъяли как-то из оборота огромную партию гвоздик. Цветы сдали в магазины, где цены были значительно ниже базарных. Происходило все это перед 8 марта. Какой бы ни бала огромной партия, но всем желающим дешевых цветов все равно не досталось. А на рынках тем временем цены подскочили выше обычного.
— Тем не менее, правительство намерено сегодня наступать на те же самые грабли. Московская мэрия уже наступила, зарезервировав для фермеров половину торговых мест на каждом рынке. Фермеры не пришли, цены подскочили. Так и должно было случиться. Закон стоимости: если сокращается предложение, то растут цены. И для того, чтобы знать этот основной закон рыночной экономики, совершенно не обязательно быть экономистом.
— Мне больше нравиться иная трактовка основного закона рынка. Товар должен стоить столько, сколько за него готовы заплатить, но при этом необходимо убрать криминальное регулирование торговли.
— Я имел в виду то же самое. 
— Да. Но в вашей интерпретации закон работает. В моем же понимании он никак не проявляется в тех рыночных механизмах, которые построены.
— Отчего же? Взять те же московские рынки сегодня. Цены на товар, конечно, подскочили, но продают его за те деньги, которые могут заплатить москвичи.
— Правильнее сказать, что товар теперь может купить только тот москвич, который готов платить ту цену, какую им назначат перекупщики.
— Конечно. А остальные москвичи пусть выражают благодарность хоть московскому правительству, хоть федеральному.
— Скажите, а вы пробовали торговаться на каком-нибудь московском рынке?
— Пробовал. Часто. Но выторговывал крайне редко.
— В том-то и дело. Цены там зафиксированы почти железно, с минимальным люфтом.
— Есть единственный способ сбить их – конкуренция. Никто не запрещает муниципальным властям расширять рыночные площади, увеличивать количество рынков, предоставить места для продажи сельхозпродукции, а не только строительство гигантских торговых центров.
— Все верно. Но не уверен, что это изменит, в общем-то, криминальную специфику наших рынков, которые влекут к себе предприимчивых людей в первую очередь масштабами теневого оборота и льготными условиями торговли.
Главное, выделить сельскохозяйственные рынки, оставив льготную торговлю для поддержания отечественного сельхозпроизводителя. К слову, у перекупщиков сегодня остается до 50 % цены. А промышленную торговлю и сельскохозяйственную экзотику, привозимую из-за рубежа, перевести в рамки только розничной торговли со всеми правилами учета, санитарии и контроля качества. Кстати, это будет мощнейшим ударом по контрабанде и незаконной миграции. Исчезнут особые территории, наиболее благоприятные для их существования.
— Ну, положим, оборот влечет к себе еще и целый отряд людей совершенно не предприимчивых, зато облеченных властью.
— Разумеется. Это же одно из условий стабильности теневого оборота, безопасности его масштабов.
— «Крыша», популярно выражаясь. А по совести говоря, обыкновенная коррупция.
— Диагноз справедливый и к тому же очевидный для всех. А вот с вариантом лечения можно легко ошибиться.
— Так пусть лечением займутся профессионалы. В стране есть прокуратура, другие начальники – им виднее любые варианты.
— Если стоит задача «привлечь и посадить», то можно ограничиться усилиями правоохранительных органов. Но мы же с вами, как я понял, говорим об искоренении глубокого негативного явления. А в таком деле «маски-шоу» или «кавалерийские наскоки» неэффективны. Нужно хорошо понимать, что такое современные российские рынки, как они сложились, за счет чего процветают. И только поняв, можно выбрать безошибочный вариант лечения. Наши рынки это самодостаточные, саморазвивающиеся структуры. Возникли они в стране в тот самый период закладки рыночных отношений, который теперь называют диким. (Мне, кстати, думается, что по другому рыночные отношения, вряд ли бы, когда у нас не возникли.) А сформировались рынки, придя в буквальном смысле на место льготной торговли сельхозпродуктами, созданной для колхозов. Фактически это, конечно же, была да и остается до сих пор розничная торговля. Вспомните, начало 90-х. Сельское хозяйство в упадке — и в Россию пошел поток продуктов, включая экзотические для нас плоды, из-за рубежа. Пришел этот поток на пустовавшие площади и прилавки колхозных рынков благодаря предприимчивости тех самых людей, кто позже где-то приватизировал эти рынки, а где-то, как в Кондопоге, например, взял в управление по договоренности с муниципалитетами.
— Почему эти люди двинули на рынки, а не в магазины? Почему сразу ушли в тень? 
— По поводу ухода в тень, по-моему, уже все давно сказано и написано исследователями того самого дикого периода. Здесь со стороны власти сказались драконовские налоги, обрушившиеся на людей, которых никто и никогда в жизни не приучал платить налоги. Со стороны предпринимателей сказалось стремление к быстрому и сверхбыстрому обогащению. А в магазины не двинули сразу потому, что рынки, повторяю, льготное место торговли с массой преференций. Тут налогов меньше, отчетность примитивная, кассовых аппаратов нет, плати за место на прилавке или за аренду контейнера – и торгуй.
Кстати, этих людей сотни тысяч, и, наводя порядок с нелегалами, необходимо не забыть о россиянах, чем они будут заниматься впредь, на что содержать свои семьи.
— Разве хозяин рынка довольствуется одной только арендной платой?
— Если бы было так, то теневой оборот, может, и не возник бы. Хозяин рынка, конечно, в курсе, какой примерно объем товара и на какую сумму реализует каждый торговец. Какое-то место на рынке расположено так, что мимо него не пройдет ни один покупатель. И доходы здесь на 200% оправдывают затраты. А где-нибудь в дальнем углу рынка и 20% могут показаться удачей. С этой выручки и рассчитываются торговцы с хозяином. Точнее, передают установленную для них плату в виде нефиксируемой ни в каких документах наличности доверенным людям хозяина, которые собирают наличность, а если кто не заплатил, то обязательно устанавливают причину неуплаты. Обычно сбором занимаются «сикьюрети» этого же рынка.
— «Сикьюрети»? А мне доводилось видеть, как плату собирали люди в милицейской форме, обходя, точнее, объезжая рынок средь бела дня и без тени смущения на белой машине с характерными синими полосами и голубыми номерами. 
— Плата полагается не всякому милиционеру, а «своему». Чтобы не пускал сюда других милиционеров. Точно также хозяину рынку нужны: свой налоговый инспектор, свой работник мэрии, свой пожарный, свой санитарный врач и так далее – «свой» в каждой контролирующей рынки инстанции, которых, кажется, более десяти. Ведь наши рынки, начав с торговли импортной едой, очень скоро перевели на себя потоки одежды, бытовой химии, бытовой техники. Причем относительная дешевизна на рынке объясняется тем, что, по разным оценкам, от 40% до 60% продукции здесь контрабандная или контрфактная. Вот и распределяет хозяин теневые ресурсы по «своим» – вверх, вниз, по бокам. На этом и выстроена система безопасности его бизнеса.
— Большинство хозяев – кавказцы. Большинство торговцев – тоже выходцы с юга. Это что: солидарность этнического меньшинства или же элемент в системе безопасности бизнеса?
— Элемент. Да еще какой! Цель владельца рынка – стабильно извлекать прибыль. Количество мест на рынке определенное, и доходы, которые приносит каждое место, стабильны, и также хорошо известны хозяину. Теперь представьте, что на городской рынок приезжает житель близлежащего села, который решил подзаработать на продаже свиной туши. Он ведь не постоянный торговец. А значит, займет торговое место, продаст мясо по цене, за которую сторгуется, а хозяину оставит голую плату за аренду места, весов и фартука. Накладно.
— Стало быть, производитель сельхозпродукции из числа коренных жителей несет в себе угрозу плановой стабильной теневой прибыли хозяина?
— А также целому отряду «своих», которые могут лишиться плановых теневых доходов. Поэтому «секьюрети» укажут сельхозпроизводителю того торговца, которому он может сбыть оптом свою свинину. А «свой» милиционер и вовсе может погнать коренного жителя с рынка. Все так называемые контролеры, они буквально оберегают приезжих торговцев. Он же полностью зависит от них, и абсолютно поддатлив, когда с него регулярно взимается дань в виде платы то ли за фиктивные услуги (регистрация, медкнижка, декларация о доходах), то ли за свободу на нелегальную трудовую деятельность. А коренной, он ведь и послать может куда подальше, или пожаловаться. Вот и выходит: нет никакой конкуренции на наших рынках, и закон стоимости здесь не может действовать в принципе.
— Что и кому делать?
— В ранние годы правления Бориса Николаевича Ельцина устраивались ярмарки выходного дня. Надо, чтобы муниципальные власти повсеместно проводили такие ярмарки каждые выходные. Причем, завлекать сюда нужно именно производителей сельхозпродукции напрямую, чтобы составили действительную конкуренцию рыночным перекупщикам.
— А торговлю одеждой и прочими дешевыми промтоварами будут контролировать на рынках управляющие компании, как это предложила группа депутатов-единороссов, написав соответствующий законопроект?
— Не очень понимаю, чем будут управлять эти компании, если половина товарооборота на рынках – контрабанда, которую никакая компания пресечь не сможет. Разве что, они «возглавят процесс? Возможно, здесь есть рациональное зерно. Но, по-моему. это закончится криминализацией вновь созданных структур.
— Значит, ситуация безвыходная?
— Напротив. Есть и выход. И опыт известен. В Краснодарском крае межэтнические отношения были напряженными несколько лет назад. И проявлялась это напряжение, конечно же, на рынках. Тогда администрация края предприняла простые, казалось бы, шаги: неожиданные проверки на рынках. Только проверяли люди из команды губернатора Ткачева, а не те чиновники из местных контролирующих органов, которые уже стали на рынках «своими».
— На рынки пришла новая «крыша»?
— Нет. Пришли те, кто разрушил «крышу». Устоявшиеся за годы связи не смогли обеспечить безопасность теневому бизнесу хозяев рынка. И что важно, проверяющие пришли не за тем, чтобы наказать хозяина с нелегально работающими торговцами. От них всего лишь потребовали исполнения норм закона. В итоге существенно возросли налоговые платежи рынков в бюджет. За прилавками появились торговцы из числа коренных жителей. Цены снизились. А из приезжих остались только настоящие трудяги, и сократились те, кого интересовали исключительно теневые доходы. Знаю также, что сейчас к поездке в Краснодарский край готовится группа специалистов из Карелии. Хотят ознакомиться с опытом, чтоб не допустить рецидива кондопожских событий у себя в Республике.
— Найдется ли в России столько честных чиновников, чтобы взломать системы безопасности на всех рынках?
— Честные люди есть повсюду. Вот только не надо держать их за альтруистов. Если человек сработал так, что конкретный рынок стал перечислять в бюджет больше денег, то почему бы не приплатить этому человеку к окладу еще и премию пропорционально добытым для бюджета средствам. И еще важно, чтобы хозяин рынка, выйдя из тени, твердо знал, что и в этом случае безопасность его бизнесу по-прежнему гарантирована.
Кстати в Краснодарском крае участковому милиционеру, врачу санэпиднадзора и другим котролерам стали доплачивать за честное исполнение долга из местного бюджета.
— Но таких мер, кроме вас никто не предлагает. 
— Я оптимист. И потому верю: если мы с вами открыто обсуждаем эти проблемы, значит и предлагаемые основанные на практическом опыте идеи будут востребованными.
— Пока мы с вами ведем умные беседы, Федеральная миграционная служба (ФМС) уже установила квоты в розничной торговле для трудовых мигрантов. Ясно, что никто из торговцев-южан никуда не уедет. Только покупать им теперь придется не только медицинские книжки, но, скорее всего, еще и российское гражданство.
— Купить государство очень и очень непросто, а вот легализоваться придется. Все равно лучше для всех, если человек живет и работает легально, прозрачным способом. А нам-то нужно вовсе не протоколы. Нужны честные торговцы, работающие в меру собственной предприимчивости, а не этнической принадлежности на всегда доступных для них рынках, хозяева которых стабильно извлекают прибыль и пополняют при этом казну. Правда, такая цель достижима только, когда на нее начнут слаженно работать все ведомства одновременно. А это пока не просматривается ближайшей перспективе.